43-летний киевлянин, впавший в кому после тяжелого ранения на охоте, начал ходить!
Статья в газете «ФАКТЫ» помогла жене парализованного охотника найти доктора, который поднял больного на ноги в первый же день лечения!
— Муж увлекался охотой лет десять, — рассказала «ФАКТАМ» 41-летняя Оксана, жена Игоря. — Это была его страсть. Каждые выходные собирался — и на охоту. В тот вечер, в пятницу, 19 ноября, все шло как обычно: Игорь поцеловал меня на прощание и уехал. А в воскресенье нам позвонил кто-то из его друзей: «Игоря подстрелили…» Помню, ни испуга, ни ужаса не почувствовала. «Подстрелили? — думаю. — Наверное, что-то не очень серьезное…» Я просто не верила, что с мужем может произойти несчастье!
Чтобы простреленная голова не запрокидывалась, под ветхий операционный стол подставили… табуретку со стопкой книг
Оксана с сестрой мужа Еленой сели в машину и поехали в райцентр Козелец Черниговской области, где Игоря уже оперировали в местной больнице.
— Как именно его подстрелили, толком узнать не удалось, — вспоминает Оксана. — Якобы охотники гнали не то лису, не то кабана, целились в зверя, а попали в… Игоря, которого не увидели из-за кустов.
— Они были пьяны?
— Нет, вроде бы все были трезвыми. Следствие идет до сих пор…
— Меня вызвали в Козелецкую районную больницу 21 ноября 2010 года около семи часов вечера, — вспоминает врач-нейрохирург Черниговской областной больницы 38-летний Александр Андреев. — Больной находился в коме. Ему прострелили череп: в левой теменной области виднелось пулевое отверстие диаметром полсантиметра. Изначально канал был больше, но раневое отверстие по прошествии времени обычно сужается вполовину.
По данным рентгеновского снимка в голове застряло инородное тело, предположительно, картечь. Но поскольку операцию по извлечению пули проводить в условиях районной больницы было проблематично, я решил сделать то, что возможно: первичную хирургическую обработку раневого канала. В ходе операции пришлось убрать и внутримозговую гематому, причем вслепую, ведь компьютерного томографа в больнице нет. (Позже, когда пациенту делали томографию уже в киевской клинике, врачи сказали, что Андреев успешно справился с задачей и операция больше не нужна. — Авт.)
Я рад, что все удалось убрать и без томографии. Это один из счастливых случаев в моей практике. Ведь львиная доля таких больных погибает — если не в первые часы травмы от сдавливания мозга, так от вторичных осложнений, менингоэнцефалита, например.
— Операция была сложной?
— Достаточно сложной. Повреждение мозга и крупных сосудов сопровождалось кровотечением, которое нам с трудом удалось остановить. Ведь работали минимальным набором инструментов. С неисправными аспиратором (отсосом) и диатермией (специальный пинцет, который прижигает кровоточащие сосуды). Даже в специализированных центрах существует большой дефицит инструментов и оборудования, а в районных больницах и подавно. Представьте, самые простые щипцы-кусачки стоят от 300 евро. Нейрохирургу нужно, наверное, не есть три месяца, чтобы купить их за собственные деньги. Я уже не говорю о современном эндоскопическом оборудовании за 60 тысяч евро, которое нам недавно демонстрировали на международной нейрохирургической конференции в Одессе. Бюджет не предполагает такие приобретения. Поэтому приходится оперировать в военно-полевых условиях инструментами, уцелевшими еще с советских времен.
Когда мы готовили больного к операции, оказалось, что один конец операционного стола надежно не фиксируется и голова пациента могла в любой момент резко запрокинуться. Поэтому я взял табуретку, положил на нее стопку книг, подставил под головной конец стола и вот на такой конструкции провел хирургическое вмешательство…
«Я спросил у жены: «Как сильно вы его любите?»
Вскоре после операции Игоря перевезли в киевскую больницу.
— Слава Богу, нам материально помогали и родственники, и друзья-охотники, и коллеги мужа, — говорит Оксана. — Ведь лечение после таких ранений очень дорогостоящее. Это десятки тысяч гривен. Игорь лежал в больнице еще полтора месяца. Мы боялись, что он не выйдет из комы. К счастью, через две недели Игорь открыл глаза, увидел отца, и по его взгляду мы поняли: пришел в себя. У мужа из глаз катились слезы… Все были взволнованны. Ждали, что Игорь скажет хоть слово. Но пуля повредила речевые и двигательные центры. Муж был беспомощен, как ребенок. Не ходил и не говорил…
Недели шли за неделями, а выздоровление не наступало. Левая рука и левая нога у Игоря двигались, но остальная часть тела (ведь пуля повредила левое полушарие мозга, которое отвечает за движения правой стороны тела) была абсолютно неподвижна. Назначенное лечение не дало никакого эффекта. Я думала: «Ну должен же быть какой-то выход!» Засела за интернет, обратилась за помощью к знакомым. Вскоре нашла статью в газете «ФАКТЫ», где рассказывалось о 33-летнем лыжнике, который разбился в горах. Мужчина получил черепно-мозговую травму, долгое время лежал парализованным, но его вывел из комы и научил ходить и говорить врач столичной поликлиники Сергей Камилов. В газете были чудесные обнадеживающие снимки: парень, о котором врачи сказали: «Это будет овощ, и его придется кормить годами», стоял возле шведской стенки и держал гантели! Вот это, думаю, прогресс! Я бросилась разыскивать доктора. Нашла его через знакомых, которым, оказывается, он тоже помог, подняв родных после инсульта.
— Я увидел внешне здорового мужчину, килограммов 80 примерно, который лежал скрючившись, с бессмысленным выражением глаз, — вспоминает невропатолог-реабилитолог центральной районной поликлиники Днепровского района Киева Сергей Камилов. — Я его осмотрел и понял, что «дядька» может намного больше, чем показывает. А родным он демонстрировал, что в «полной отключке», дескать, не трогайте меня! Я спросил у жены: «Как сильно вы его любите?»
— А почему вы задали этот вопрос?
— Если женщина любит мужчину, она не сделает ему больно. Самое тяжелое — заставить любящую жену причинять боль мужу во время реабилитационных занятий. Оксана ответила, что очень любит мужа. Я ей объяснил, что, несмотря на это, она должны отбросить всяческую жалость и начать с ним заниматься. Говорю: «Ваш муж может больше». Оксана улыбнулась: «А, значит, притворяется? Я готова, — кивает, — выполнять все ваши указания». Она мгновенно включилась в обучение, поняла, чего я добиваюсь. К счастью, родные Игоря нашли меня вовремя. Еще два месяца — и суставы больного начали бы срастаться, тогда вернуть ему возможность ходить было бы уже нельзя.
Я начал разрабатывать суставы пациента. Вторую ногу держали жена и сиделка. Минут 45 крутил-вертел его, да так, что он не знал, куда деваться. Игорю это явно не нравилось. Человек в таком состоянии хочет одного: лежать в позе эмбриона и чтобы его не трогали. Взгляд его стал более осмысленным. Я показал жене, как разрабатывать суставы, как ставить мужа на ноги и водить. Потом пошутил: «Давай, мужик, выбирай: или еще два часа будем тренироваться, или встанешь и пойдешь сам». (А одна бабушка мне когда-то сказала: «Я лучше буду ходить, чем так напрягаться!..») Игорь встал и, опираясь на меня, сделал несколько шагов!
— В тот момент у меня просто речь отняло, — признается Оксана. — Мы-то его холили-жалели. А ему, оказывается, нужен был не пряник, а кнут! Не уговаривать, а заставлять…
— Я научил домочадцев основам моей методики реабилитации (об уникальных запатентованных методиках доктора Камилова «ФАКТЫ» неоднократно писали. — Авт.), подключил сложную фармтерапию, — продолжает Сергей Камилов. — Раз в три дня приходил, смотрел, правильно ли родные проводят занятия. Больного переложили на другую, более высокую кровать (до этого он лежал на низкой кушетке), прибили поручни по всей квартире.
Первые дни Игорь не хотел ходить. Ему легче было передвигаться… на одной ноге с посторонней помощью. Когда он научился пользоваться поручнями, мы приступили ко второму этапу: хождение по ступенькам в подъезде. Это был цирк, конечно. Вспомните наши подъезды: грязные, темные, с облупленными стенами. И вот вся семья: мама, сыновья Коля и Денис и питбуль Санди — выходила с фонариками в подъезд, учила папу ходить. Тут же выглядывали соседи, шушукались, но Оксана и дети не обращали на это внимания.
Поначалу Игорь просто висел на мне, настолько ему было сложно спускаться по ступенькам. Потом потихоньку расходился. Вскоре ему сделали новую операцию: поставили пластиковую пластину в том месте, где вошла пуля, закрыли костный дефект. Решили титановую пластину не ставить, поскольку привлеченный врачами специалист по электрофизике объяснил: «В голове и так свинец, да еще ставить титановую пластинку! Могут пойти слабые токи, это будет разрушать мозг, появится угроза развития эпилепсии». Операция, которую провел нейрохирург Олесь Гаращук в 17-й киевской больнице, прошла успешно.
Мы продолжили занятия, и сейчас Игорь с трудом, но самостоятельно ходит. С тросточкой. Притом тросточка нужна скорее не для поддержания равновесия, а для того, чтобы сигнализировать окружающим: «Будьте внимательны! Я не совсем здоров. Я могу упасть». Чтобы водители на дороге понимали: этот человек не может быстро побежать и увернуться от машины, чтобы в транспорте место уступали…
Это уникальный случай. Мало кто выживает после попадания пули из дробовика 12-го калибра. Обычно голова разлетается, как спелый арбуз. А человек выжил, вышел из комы и начал самостоятельно ходить!
«Когда муж выздоровеет окончательно, покажу ему районную газету, где написано, что он скончался еще в ноябре 2010 года»
— Врачи говорят: у мужа частичная амнезия, — рассказывает Оксана. — Вчера решили пойти с ним в гараж. Игорь узнал всех товарищей по гаражу, обрадовался, стал улыбаться. Хотим на майские праздники поехать с мужем и детьми в село, откуда он ушел на охоту. Может быть, он начнет вспоминать все события, всю свою жизнь.
— Но родную жену он хоть узнает?
— Собаку Санди и сыновей узнает. Меня пока нет. Радости узнавания я еще не вижу. Но я ж у него каждый день перед глазами. И он, наверное, смирился уже с мыслью, что этот движущийся туда-сюда объект и есть его жена. (Улыбается.)
— Какой сейчас у Игоря уровень развития? Говорят, таким больным приходится проходить путь умственного и эмоционального взросления от младенца до мужчины.
— Уровень развития соответствует его возрасту. Игорь пока не говорит, но память и мышление у него не повреждены. Мы надеемся на лучшее. Совсем недавно логопед, который с ним занимается, обнаружил: муж читает. Вспомнил, как это делается.
Послаблений я ему не даю. Гоняю будь здоров! Когда муж выздоровеет окончательно, покажу ему районные газеты Черниговщины, которые его… похоронили. Вот заголовки: «Трагедия возле села Даневка», «Подстрелил друга», «Роковой случай». А это строчки одной из газет: «Врачи сделали все возможное. Мужчина умер в реанимационном отделении 23 ноября 2010 года». А «покойник», оказывается, выжил и через пять месяцев уже начал ходить! (Смеется.)
— Статья в «ФАКТАХ» — это дополнительное лекарство! — радуется доктор Камилов. — Самая вкусная таблетка. Я заметил, что когда газеты начинают писать о моих больных, то все они дальше идут «как по маслу». Выходит статья, семье тут же начинают звонить и интересоваться десятки людей. И больного это так заводит! Он понимает: ему стыдно раскисать, надо бороться. Из ведомого он становится ведущим. Заметив этот эффект после публикаций в «ФАКТАХ», я придумал новый метод: «газетотерапия». Понятно, что «ФАКТЫ» или другие газеты не могут взять интервью у всех моих больных. Поэтому прошу родных инсценировать приход журналиста с диктофоном. Родственники договариваются со своими знакомыми прийти под видом корреспондента, взять интервью и сфотографировать пациента. Для особо дотошных больных фабрикуется статья с фото и вывешивается в интернете. И от одного факта, что о нем написали, за ним следит столько людей, пациент начинает выздоравливать!..
Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»
2818Читайте нас у Facebook
